Заявление президента Дональда Трампа о том, что США собираются выйти из договора о ракетах средней и малой дальности, объясняется давлением на Россию, однако это не означает, что в Вашингтоне приняли окончательное решение, как отмечает в интервью изданию «Политика» Алексей Пушков, член Совета Федерации РФ и председатель комиссии Совета Федерации по информационной политике и взаимодействию со средствами массовой информации.

«Выход из договора стал бы радикальным шагом, который вернул бы Европу во времена ракетного кризиса 80-х годов 20 века. Тогда мы и США пришли к „вынужденному варианту", закрепленному в договоре, который в 1987 году подписали Михаил Горбачев и Рональд Рейган. Многие полагают, что тот момент положил начало холодной войны в Европе. Если теперь Трамп выйдет из договора, Европа вернется в состояние холодной войны, как будто последних 30 лет не бывало», — считает Алексей Пушков, бывший (2011 — 2016) председатель комитета Государственной думы по международным делам, который недавно побывал в Белграде, где на книжной выставке представил свою новую книгу «Глобальные шахматы. Русская партия».

Печат: Грозит ли это масштабным кризисом мировой безопасности?

Алексей Пушков: Североатлантический альянс, то есть НАТО, подобрался к самым границам России, и я не удивлюсь, если польское руководство предложит свою территорию для размещения американских ракет. Или они появятся в Прибалтике. Современная система мировой стратегической стабильности основана (или была основана) на трех договорах. Из первого США вышли в 2001 году (речь о Договоре об ограничении систем противоракетной обороны). Второй — это договор о РСМД. Если заявление Трампа будет реализовано, то в следующем году США сломают и вторую опору мировой стратегической стабильности. Тогда останется только договор о СНВ, который регулирует численность боеголовок и их носителей на стратегических баллистических ракетах. Договор об СНВ истекает в 2021 году, и сейчас самое время начать переговоры о его продлении. Если и этот договор уйдет в прошлое, то мы вернемся к ситуации 60-х годов 20 века, и возникнет угроза нового Карибского кризиса, который на этот раз был бы во много раз опаснее.

— Мы говорим о потенциальных бомбах, но один «ядерный взрыв» уже прозвучал на Украине: вселенский патриарх Варфоломей признал ее неканоническую церковь легитимной, не так ли?

— Варфоломей хочет не независимой украинской церкви, а, прежде всего, ее отделения от Московского патриархата и подчинения Константинопольскому патриархату.

— Вы видите здесь «американский след»?

— Американский след очевиден. Помощник Госсекретаря США по религиозным вопросам последние три месяца провел между Киевом и Стамбулом, где подталкивал Константинопольского патриарха к такому решению. Американцы чрезвычайно заинтересованы в данном вопросе, так как операция по отторжению Украины от России еще не завершена. Политическое разделение уже произошло, торгово-экономическое — происходит сейчас, однако не так успешно, как они рассчитывали. Россия по-прежнему остается вторым крупнейшим торговым партнером Украины, лишь ненамного отставая от всех стран Европейского Союза вместе взятых. Если часть Украинской православной церкви официально отделится от РПЦ и подчинится Константинополю, ослабнут духовные связи между Россией и Украиной. Все это часть большой геополитической игры.

— Все это опять может привести к кровопролитию?

— Помните, как в марте 2012 года Барак Обама заявил, что «дни Асада сочтены». Но, посмотрите, на дворе конец 2018 года. Обамы уже нет в Белом доме, а Асад, как и прежде, в Дамаске. Но сколько людей за это время погибло и было ранено, сколько городов разрушено, и все только потому, что США решили сменить режим в Сирии? Религиозный раскол на Украине чреват возможными конфликтами и кровопролитием, прежде всего в том случае, если сторонники автокефалии начнут захватывать церкви и монастыри.

— Мирно им никто сдаваться не собирается?

— После прихода к власти Петра Порошенко в 2014 году раскольники, сторонники Филарета, уже отняли 50 церквей. Это опасный план, и я вижу тут определенную аналогию с постепенным отторжением Косово от Сербии.

— Как Вы оцениваете уровень сотрудничества между Сербией и Россией?

— Уровень хороший, даже уникальный. Сербия — одна из двух-трех европейских стран, которые не присоединились к санкциям, и Сербия поддерживает очень интенсивные связи с Москвой. Мы проводим регулярные консультации по косовской проблеме. После недавней провокации косовских властей у озера Газиводе этот вопрос обсуждали президенты Вучич и Путин. Наши отношения я назвал бы прогрессивным стратегическим партнерством, и даже можно говорить об определенном уровне стратегического альянса. Россия не признает Косово и не позволяет принимать его в ООН, несмотря на все попытки западных стран. Сербия находится в регионе, где доминантную роль играет Евросоюз. Политически грамотные люди понимают, что курс на европейскую интеграцию обеспечивает Сербии определенную перспективу социально-экономического развития. При этом мы высоко ценим то, что Сербия декларирует свой военный нейтралитет и принципиально не хочет вступать в НАТО. Это исключительно важный момент.

— Также важно энергетическое сотрудничество, и в этой связи важен газопровод «Турецкий поток», который уже фигурирует как своего рода новый «Южный поток»?

— Этот проект мы условно можем назвать «Южным потоком — 2», и у него солидные перспективы. Европейский Союз блокировал «Южный поток», в частности, из-за своей Энергетической хартии, которая запрещает поставщику газа одновременно быть и его дистрибьютором. Теперь, если газ пойдет через Турцию, его реэкспортом займется Анкара. Трубопровод прошел бы через Болгарию, Сербию, Венгрию и Австрию. Болгария рассматривает возможность реализовать этот проект, и я со все большим оптимизмом оцениваю вероятность строительства «Южного потока — 2».

— Наши западные партнеры, прежде всего Вашингтон, неодобрительно взирают на военно-техническое сотрудничество Сербии и России?

— Ваши западные партнеры не хотят смириться с тем, что Сербия может сохранить военный нейтралитет, пусть публично и заявляют совсем другое. Их задача — превратить вас — если не де-юре, то де-факто — в члена НАТО. Прежде всего, с помощью перехода на стандарты НАТО и продажи западного оружия.

— Создается впечатление, что Сербии как нейтральной стране запрещено быть достаточно сильной, чтобы самостоятельно защитить себя в случае агрессии?

— Действительно, Америка хотела бы поставить Сербию в зависимость. Думаю, что, возможно, США хотели бы видеть в Сербии другое руководство. Но мне известен целый ряд государств, руководство которых не устраивает Соединенные Штаты Америки и в которых американцы хотели бы видеть других президентов или премьеров. Однако это не означает, что США могут этого добиться. Американцы очень скептически восприняли приход к власти в Египте генерала Ас-Сиси, который восстанавливает отношения с Россией и подписал договор о закупке оружия на два с половиной миллиарда долларов. Конечно, на вас будут давить, как и на нас. С 2014 года американцы ввели против нас 65 видов санкций! Суверенитет требует силы духа, и США не смогут навязать вам то, чего вы не хотите.

— Если говорить о Косово, то появляются новые подходы, предполагающие, в частности, возможность корректировки границ. Некоторые российские СМИ, однако, пишут, что Москва не поддерживает сербскую идею о разграничении с албанцами?

— Существует давно сформулированная российская позиция, которая не изменилась: мы поддерживаем то, что Сербия считает для себя правильным. В информационное пространство вбрасываются огромные объемы информации, фальшивых новостей… Зачастую это делается для того, чтобы рассорить дружественные государства. Это один из важнейших инструментов борьбы за геополитическое влияние. Я никогда не слышал, что Москва выступает против решения, предложенного сербским руководством.

— Включая корректировку границ?

— Если Сербия договориться о корректировке, то я не вижу ни малейшей причины, чтобы Россия возражала. Во время беседы наших президентов, глав дипломатии, могут озвучиваться разные варианты, но это не означает, что Россия — против сербского плана. Я повторю, что никогда не слышал ни от одного российского государственного руководителя, что он против плана разграничения. Другой вопрос, насколько он реализуем…

— Почему он может быть нереализуем?

— Существуют области, где проживают сербы, но их нельзя «вывести» из состава Косово. Во-вторых, согласятся ли на корректировку косовары, и, в-третьих, необходимо учитывать мнение Европейского Союза и США. Москва поддержит сербское правительство и то решение, которое Сербия сочтет возможным, достижимым и необходимым, то есть оптимальным. Такова реальная российская позиция.

— Россию часто обвиняют в том, что она распространяет свое вредное влияние на Балканах, в особенности в Македонии, Черногории, Боснии и Герцеговине и Сербии.

— Сумеет ли наш регион выдержать такое давление со всех сторон?

— Сейчас я не вижу потенциала для большого конфликта на Балканах. Думаю, малые балканские государства будут тянуться к НАТО и ЕС. Сербия — исключение, которое не позволяет западному альянсу полностью консолидировать регион как собственную зону влияния. В геополитике нет места демократии, и ее элементы существуют только во внутренней политике западных государств. Во внешней политике все решает сила и мощь. Только посмотрите, что происходит в Македонии. Если демократия не приносит желаемых результатов, то тем хуже для демократии.